Чего только не найдешь в старой куртке, вытащенной из шкафа из-за резко похолодавшей походы? Старый рубль, еще со вре...

пятница, 24 октября 2008

18:36

einsilber

Ir wisen, mercken min gedicht Und laussen uech verdriessen niht, Ob ich ein wil von torheit sag

Чего только не найдешь в старой куртке, вытащенной из шкафа из-за резко похолодавшей походы? Старый рубль, еще со времен прошлой поездки домой. Года четыре тому назад? Скомканную бумажку с таинственными цифрами, небрежно начертанными зеленой ручкой. Хотя таинственными их можно назвать с натяжкой. Каждому ясно - номер телефона. Но чей? Пристальное разглядывание на просвет ситуацию ни капельки не проясняет. Так я пишу, когда точно знаю, что человека не забуду и через 100 лет. Э, минуточку, когда я в последний раз надевала эту куртку?
Ну или когда просто не помню этого самого имени, но это в общем-то неважно...
Почерк не мой, так что поправочка: так пишут люди, которые твердо уверены, что остальные вспомнят их имя даже будучи разбуженными в два часа ночи... ну или тупо узнают по почерку.
откровенно депреснячьеЗаписочки, написанные этой рукой, я получала на завтрак, обед и ужин... Просунутые под дверь, в почтовом ящике, переданные при короткой встречи где-то между пунктами А и Б в точке Ц, расположенную точно не кратчайшем пути оттуда сюда, но зато дающей возможность "пересечься" в прямом смысле этого слова. Быстрое пожатие руки, короткое объятие - как тяжело жить в разных мирах: ни общих знакомых, ни общих друзей. Даже то, что расстояние между нашими комнатами - стена в 10 сантиметров, не особо помогает.
Зато есть эти самые записочки, не написанные, а действительно набросанные на чем попало. Длиной от одного слова до 20-ти страниц, которые я читаю в поезде, по пути на работу. И всегда зелеными чернилами, потому что тебе жутко нравится этот цвет. Наверное единственной нашей взаимной чертой была отчаянная нелюбовь к телефонам - громким, звонящим всегда невпопад, напоминающим о разделяющем нас расстоянии. Ведь к голосу нельзя прикоснуться. Даже узнать иногда нельзя. Может, поэтому я и не узнала почерк?
Где-то на пятой записочке, написанной на салфетке, явно побывавшей под дождем, а потом любовно высушенной, что впрочем ничуть не добавило его почерку читабельности, я взмолилась о переходе на современные виды общения - к примеру интернет, или хотя бы о введении пробела и знаков препинания. Дохлый номер - печатающий одним пальцем своего айтишноподкованного собрата не поймет. А он учил что-то ужасно заумное и неимоверно древнее, поэтому с компьютерами был даже не на "вы", а просто не признавал их существование, за что любовно был прозван мной "ископаемым". Ответ на мою прочувствованную речь о пользе прогресса (я в кои-то веки отступила от своей привычки писать кратко) пришел почему-то в конверте с криво приклеенной маркой, был словно высечен на половинке небрежно оторванного листа и начинался словами "Посланцу из будущего от Ископаемого..." Ссора "в письмах" не состоялась по одной единственной причине - вечером он ждал меня, прислонившись спиной к двери...
А на следующий день - снова записочки, записки и записыщи. Интересно, как он умудрился просунуть йогурт в отверстие почтового ящика? Он так и не признался... Они копились, копились и копились, потому что выбрасывать не поднималась рука.

Я сожгла их скопом, вскоре после визг тормозов, боль... Сожгла в общем.

Похоже все, кроме этой, доставшей меня в другом городе на другом конце страны...

Бумага за столько лет в кармане куртки превратилась в жалкое подобие тряпочки и даже не рвется, а распадается на куски. Ее я жечь не буду. Просто выброшу. Потому что зачем мне она - с того света никто не ответит...

@темы: Написанное